Еще одна любимая тема у Анны – это рисунки лошадей.
– Это детская любовь, я до 20 лет рисовала только животных, в основном лошадей!
Я их очень любила, а у нас в Казани крупнейший ипподром, я и сейчас живу рядом с ипподромом.
Оттенки галопа
Лошади у меня в любой позе уже как-то автоматически получаются. На самом деле, анатомия лошади очень похожа на человеческую. У меня всегда много материала на случай, если я не могу посмотреть с натуры: и экорше, и 3D модели, и фотографии.
А цветы?
- Нет, мне нравится фактура керамики, металла, вот это мне интересно. А цветы рисовать нет, не впечатляет.
А кроме акварели чем-нибудь рисуете?
– Масло люблю, хочу пастелью научиться, вообще мягкими материалами очень люблю работать.
Кто из художников вам нравится?
– Мои идеалы – это Серов, Сарджент, Цорн, Хоакин Саролья-и-Бастида, это мои самые любимые художники, святая святых для меня. А из современных очень люблю Евгения Кисничана, у него прекрасные композиции, цвет, работы чаще всего с натуры. Так видеть композицию и так тонально ее решать – это уметь надо. Еще из современников мне нравятся Елена Базанова, Сергей Алдушкин, Денис Петруленков.
Сколько часов в день вы рисуете?
– Как повезёт. Я где-то в обед встаю, и часов до 5 утра.
Сколько времени уходит на одну работу?
– Смотря какой уровень детализации, законченный набросок – часа 2.
Вы используете софиты?
– Да, у меня лампы холодного света, которые максимально приближены к естественному свету, и я собираюсь еще купить рассеиватель. У меня своеобразный ритм жизни из-за того, что я в университете могла рисовать только ночью, у меня так это и осталось. Потом была аспирантура, потом я преподавала 7 лет в училище. И другого времени просто физически не было. И эту привычку я никак не могу истребить. Всё равно, упорно встаю в обед, и спать ложусь в 5 утра.
Ваши любимые сочетания цветов, что с чем смешиваете?
– Все 7, серьёзно. Мне очень понравилось, как ответила на этот вопрос японская акварелистка Юко Нагаяма. У неё есть две большие, огромные палитры. На палитре выдавлены целые тюбики, одна палитра тёплая, другая холодная. У неё спрашивают: «Какой вы цвет используете?» Она, водя кистью по всем цветам: «А не знаю». У меня есть семь цветов и их комбинации, например, заменитель чёрного – это ультрамарин с сепией. И то это зависит от того, какой чёрный я хочу сделать. Вариаций масса, всё зависит от отношения одного цвета к другому.
Для вас рисование сейчас это основная работа или просто что-то приносящее удовольствие?
– И то и это! Я ушла два года назад из училища в другое место, это был офис, и в отличие от училища, где мне позволяли куда-то ездить, и график позволял мне рисовать, в офисе такого не было. Только отпуск 4 недели в году. В общем, у меня случился резкий кризис. Тогда я поняла: либо я работаю, либо отказываюсь от рисования. Меня поддержали родные, сказали: «Попробуй, если что, диплом у тебя есть, на работу ты всегда устроишься». Ну и я рискнула. На самом деле, когда нет никаких гарантий «завтра», это заставляет очень интенсивно двигаться.
Как вы относитесь к продажам картин родственникам?
– Нормально, у меня даже папа покупает иногда, по специальной цене, конечно. Но это просто такая форма поддержки, не потому что я прошу заплатить за работу.
Если я хочу подарить её, я её подарю. Но если я не хочу подарить, я её даже не продам. У меня постоянно разные выставки, поездки, не так много времени, чтобы рисовать, поэтому папа заказывает работы заранее, а маме вообще одни «почеркушки» достаются. Но все мои друзья и родственники в курсе, сколько стоят все материалы, мои сидения по ночам, мои глаза, они это видят.
Отец
Часто вы что-то перерисовываете?
– Нет, даже если работа мне не нравится, я всегда довожу её до конца, обычно в конце в ней начинает что-то просматриваться. Откладываю ее на какое-то время, потом свежим взглядом посмотрю и решу, что с ней делать. Иногда дорисовываю, но, чаще всего нет. Обычно на момент окончания работы, я уже вижу, что не так. Но если совсем всё плохо, я иду к своему преподавателю, и он меня разносит в пух и прах.
Он всё еще настаивает на многоцветии в ваших работах?
– Нет, он вообще ни на чём не настаивает, мне вообще повезло с преподавателем, потому что я ходила, долго искала, ходила на курсы в Суриковку, Строгановку. Чаще всего люди туда идут за документом. А мне хотелось, чтобы мне «потыкали» персонально пальцем. То есть мне нужно тыкать на мои ошибки, и я быстро учусь. И преподаватель мне указал на некоторые очевидные вещи, которых я просто не видела. Ибо, в силу своего образования, я не могла это понять, и я и не могла этого знать. А книги, которые я читала, мне ни о чём не говорили. А он мне именно на моей работе показывал пальцем «вот это и вот это, давай, делай».
Интересно ли вам преподавание?
– Да, но я люблю вживую это делать. Не онлайн. Я не чувствую, не умею говорить в воздух. Мне вообще нравится преподавать, общаться, контактировать, и именно контакт очень важен. То есть, говорить просто в стену, на камеру – мне не комфортно. Я не вижу отдачи, не чувствую, что там происходит.
Вообще, я считаю, что если обучаться «с нуля», то лучше найти хорошего преподавателя. Хотя бы на начальном этапе.
Но вы ведь нашли преподавателя именно под себя?
– Я знала, в чём моя проблема, и искала конкретную помощь. Я знала, что у меня проблемы с академическим рисунком, даже не с анатомией. Это надо знать форму, видеть её, подчёркивать. Передний, средний, задний план. Это крайне важно, плюс именно моя техника это диктует, этим надо владеть. Я ушла с работы и чтобы не терять время зря, я нашла, как и куда мне развиваться. Если я хочу в этом жить, я должна постоянно развиваться, учиться и работать над собой.
Как вы пришли к преподаванию живописи, с чего оно началось?
– Я начала с двух учеников. С организацией мне помогли знакомые, которые умеют это делать. Я очень стеснялась, и кроме того, нужно иметь хорошо выработанную систему преподавания. Это сложилось только сейчас, т.е. я могу объяснить, что я делаю. Но это надо тренировать: я рисую работу, и я у себя в голове как будто еще кому-то рассказываю, как и что я делаю. Рисуя картину, я уже автоматически готова рассказать другому человеку, как её нарисовать.
Преподаете ли вы детям?
– Только если они из художественных школ. Просто ребёнку нет. Это сложно, это долго, это требует большой концентрации внимания. Единственные дети от 8 до 12 лет, с которыми мне повезло работать, приехали целенаправленно, это было в Сочи. Но чаще всего они не выдерживают.
Взрослый человек через 6 часов устанет, а дети – через 1,5 часа, да какое там, минут через 15! Я в основном преподаю технику.
Работаете ли вы медиком в настоящее время?
– Нет, не работаю. Когда-то я совмещала и увлечение рисованием, и работу, но кризис в стране подвигнул уйти в художники. Но зато я работаю на себя и, если что, спрашиваю тоже с себя.
А в путешествиях вы рисуете?
– Не только, я собираю материал, пейзажи. То, что я их не рисую сейчас, не говорит о том, что я их когда-нибудь не нарисую. Но чаще всего я еду за людьми. Фотографирую, потом рисую.
Грозовая Венеция
Вы используете только свои фотографии?
– Нет, когда как. 90% моих работ – это моё, либо у меня много знакомых фотографов. Ну, или я могу найти что-то похожее и снять сама.
Вы в поездках фотографируете украдкой?
– Да, украдкой. Ибо так фото живее, мне не нравится позёрство. Так что фотографирую, пока не видят, а то у балерин включаются все позиции сразу. Вот в Испании недавно повезло, люди были в национальных одеждах, и пока они не видят фотографа, они естественные, но как только видят, всё, начинается. А так они живые, ничего из себе не строят. Не все умеют позировать.
Вернуться в «Обзоры, советы уроки»